Затягивание расследования уже порождает разговоры о самосудах. Но пока на заседании антикоррупционного комитета успели пригрозить Луценко отставкой, предложили отправить подозреваемых силовиков на детектор лжи и «переаттестовать» полицейскую переаттестацию.
Пока более профильные комитеты и прочие структуры в деле Майдана, похоже, не особо заинтересованы, антикоррупционному комитету приходится брать эту функцию на себя. В какой-то степени, кстати, отвлекаясь, от другого важного и более свойственного ему вопроса – результатов электронного декларирования. Но что делать, если больше некому.
Начали с неутешительных результатов: по части силовиков, причастных к преследованиям и избиениям активистов, вопрос был решен освобождением и испытательным сроком, на год или на три, несколько бывших «беркутовцев» до сих пор работают, теперь уже в новой полиции, и по этому поводу представители силовой структуры отвечают только, что за сутки проверят, почему их до сих пор не отстранили. При этом собственно об отстранении речь не идет. Эпизод 22 января адвокат родных Небесной сотни Евгения Закревская называет абсолютно провальным – дело даже не передано в суд.
Информацию по результатам переаттестации, после которой в рядах обнаружились все те же, адвокаты, по их словам, передали в полицию. Вместе со свидетельствами по поводу того, что некоторых сотрудников они во время переаттестации вообще в местах ее прохождения не обнаружили – видимо, силовики выбрали самый простой способ ее пройти. И тепер это, мягко говоря, мешает следствию, в тех случаях, когда фигуранты не имеют права общаться друг с другом. Разве что они у себя на рабочем месте объявили друг другу документально зафиксированный бойкот (это, если что, была гипербола и метафора).
Обсуждение прерывалось репликами, очень существенными для родственников и второстепенными для остальных. Например, о том, как называть сторону защиты в процессах – адвокатами Небесной сотни или адвокатами родных Небесной сотни. Родственники настаивают на втором варианте.
Слушание в Подольском суде Киева, где, как отмечают адвокаты, много интересного рассказывает харьковский командир «беркутовцев» Шаповалов, проходят в условиях практически нулевого технического обеспечения – например, там нет онлайн-трансляции, как в Святошинском.
Это могло бы быть и плюсом – больше СМИ приходили бы на заседание лично, не имея возможности отсмотреть его в сети. Но в целом, по разным эпизодам, с посещаемостью большая проблема. На суды ходит в целом около 15-20 человек, жалуются пострадавшие. Иногда количество уменьшается после того, как кто-то не выдержит постоянной наружки или просьб прикурить с последующим избиением. Иногда людям просто очень дорого ездить часто через полстраны на 15-тиминутное заседание.
Один из пострадавших, журналист Александр Тимошенко, рассказывает, что передал в ГПУ около 2000 фото, отснятых во время протестов 2013-2014 годов, но пока никакой реакции на эту информацию не было, сослались на процессуальные особенности и сказали: рано. Несколько снимков он даже принес с собой, в плакатном разрешении, со всеми необходимыми подробностями, если они кому-то нужны. Кое-где на снимках даже частично видны лица, хотя и аргументы (они же отмазки) по поводу одинакового обмундирования были тут же опровергнуты – например, харьковских «беркутовцев» отличить по форме пятен камуфляжа и форме шлемов, оказывается, вполне реально.
Кроме этого, дела любят переносить из одного суда в другой, например, из Дарницкого в Деснянский, и потом начинать все по кругу. И еще пытаются вести переписку по процессу, используя адрес, по которому Александр Тимошенко не живет, и при этом речь идет о коммуналке без почтового ящика. Все условия для того, чтобы бумаги не попали по назначению.
В остальном же по разным эпизодам, как заметили адвокаты, силовики жаждут выкрутить все максимум на три года за превышение, настаивают на том, что причиной разгона студентов все-таки был предстоящий демонтаж елки и речь идет об эксцессе исполнителя.
В каком-то смысле «паровозом» идут при этом автомайдановские эпизоды, где все-таки, прямо скажем, людей не убивали, а только забирали у них водительские права после поездки в Межигорье. Позволяет рассматривать это через запятую, наверное, только один момент: в приговорах, выносимых автомайдановцам судьями с уровнем плодовитости Дарьи Донцовой, стоят подписи служителей Фемиды, судьба которых теперь интересна в контексте судейской переаттестации и дальнейшего (или параллельного) вынесения ими решений по другим делам, в том числе и не майдановским, но тоже важным.
Помимо экспертных оценок и свидетельств случались на заседании и депутатские выступления, отличающиеся в корне. То анонсировалась попытка вызволения Виты Заверухи 16 ноября, то предлагалось провести по делу Майдана слушания в парламенте, то заслушать отчет Юрия Луценко, Василия Грицака и Арсена Авакова, то готовить отставку Луценко. Впрочем, эти новости руководители МВД и СБУ узнают скорее всего от своих заместителей, потому как сами на заседание не пришли. А от кого узнает об этом Генпрокурор, вообще непонятно, так как никого не прислал.
Пожалуй, впервые в публичном дискурсе прозвучали страшные слова «детектор лжи», «психофизиологическая экспертиза» и «гипнорепродукция», с порога обнаружились противники и сторонники, и, видимо, вплоть до начала применения в процессе этих методов обе позиции придется так или иначе объяснять. Вполне возможно, что такое расконсервирование ситуации, в которой по-другому опознать фигурантов практически невозможно, будет иметь далеко идущие последствия – причем, не исключено, что именно те, которых пытаются избежать, предлагая такую идею. То есть вариант беспроигрышный. Неизвестно, как отреагируют сограждане, когда «весна покажет, кто где нагадил» - и точно так же неизвестно, до чего дойдет, если суды по-прежнему будут затягиваться.
Самое забавное, что тот, кто захотел больше узнать о страшных терминах, технологии применения и связанных с ним юридических нюансах, но имел на своих гаджетах только русскую раскладку, мог попасть разве что на ликбез от Следственного комитета РФ в Архангельской области. Но в этом, видимо, и заключается карма. Людей, которые так рьяно хотели сохранить в Украине российские законы, должны бы по ним же и судить.