Изнасилование мозгов. Чего хотят «торнадовцы»?

Из плакатов впоследствии сделали самолетики / Без Табу

В ожидании суда по бойцам роты МВД «Торнадо», которых обвиняют в пытках, грабежах и изнасилованиях, досталось и полиции, и военному прокурору. И по тому, что удалось услышать от действующих лиц, складывалось впечатление, что в ожидании пришествия Путина у «торнадовцев» с Савченко сегодня пересменка.

С утра, в отличие от предыдущего заседания, слезоточки, шин и метания фекалий явно не хватало. Вокруг суда скучало одинокое оцепление в компании пожарной машины, скорой, и даже с тыла, во дворах бойцам соорудили что-то среднее между забором и шлагбаумом с практически стопроцентной пропускной способностью.

Поначалу, в ожидании народного депутата Семена Семенченко топтались у входа только журналисты, натыкаясь на оцепление и железобетонные аргументы по поводу закрытого заседания, и толком не понимая, что тут еще снимать.

Делегаты от «Айдара» стояли в сторонке, сначала комментариев не давали, упомянули только, что пришли оценить обстановку и требовать открытого суда.

Напомнили и о двух своих побратимах, которых держат в Оболонском РОВД - якобы их идентифицировали на фотографиях стычек во время прошлого судебного заседания.

Со стычками в этот раз было негусто. Первая, на словах, произошла между «айдаровцами» и полицейскими, которые пришли к ним под дерево проверить документы. Вторая активизация случилась, когда у ребят, пришедших на акцию, полиция якобы попыталась досмотреть рюкзаки – после чего за них вступились бабушки-активистки. На вопрос, приходятся ли они кем-то «торнадовцам», сказали, что нет, одна уточнила, что она из Нежина, и дальше последовала тирада с проклятиями в адрес военного прокурора Анатолия Матиоса. К этому персонажу действительно много вопросов, в том числе от армейских волонтеров, да и вообще он уже сам засобирался уходить, но сам факт.

По словам адвоката, в обвинении нет ничего по изнасилованиям - это приплели, чтобы сделать суд закрытым. И на показания всего одной пострадавшей, которой якобы домогались, есть показания пятнадцати человек, которые утверждают, что этого не было. Но ровно так же в любом суде выглядела бы ситуация в случае группового изнасилования, если подозреваемые знакомы друг с другом, тем более вместе воевали.

В деле много интересных нюансов. И насчет одного из фигурантов Николая Цукура, который, как рассказывает адвокат, давал показания против Александра Ефремова, а потом они пропали. И насчет одного бывшего милиционера, которого ловили на торговле наркотиками и оружием, а теперь он – один из потерпевших по этому делу. Вспоминали и о том, что бойцы поплатились сейчас за отказ пропускать контрабанду.

Перфоманс, устроенный на прошлом заседании, когда фигурантам не разрешали передать еду и воду, в этот раз продолжился тем, что Семенченко не пускали внутрь. В окружении толпы журналистов он стал у колонны силовиков и громогласно напомнил, что он народный депутат. Телекамеры грозно нависли над происходящим, ряды бойцов резко усилили еще одной шеренгой (целой шеренгой – на одного Семенченко). Но история закончилась, не начавшись – собственно тем, что его пустили за оцепление. Кайфоломщики, ничего святого.

Были и все необходимые элементы акционного карго-культа: плакаты, самолетики из плакатов, правда, в отличие, например, от судов по луганским сепаратистам, все было серьезно, без музыки. Шины в этот раз тоже не подвезли.

После рассказов адвоката, бойцов, активистов и родственников начался период ожидания, разброда и шатаний на полянке под судом. Очень не хватало при этом, собственно, каких-нибудь пострадавших – но с этим, понятное дело, сложно, начиная от закрытости суда, заканчивая тем, что бы с ними сделали, появись они на полянке.

От кучки к кучке ходили все те же бабушки-спасительницы ребят, у которых хотели досмотреть рюкзаки, и громко вещали в атмосферу, сколько нагнали полиции, и зачем она вообще, в стране война, а у военных на передовой, небось, и нет такой техники. После этого осталось только вспомнить о расформировании «Торнадо» Аваковым в свое время. И идти домой.

***

Судебное заседание перенесли на 16 августа – из-за того, что один из адвокатов обвиняемых не пришел, так как был занят в другом процессе, по «газовому делу» Александра Онищенко. До открытого заседания и метания фекалий не дошло, но умыться по итогам захотелось.

Адвокат Владимир Якимов (с иконой на цепи, хотя это, конечно же, ничего не значит) рассказывал, что три человека из роты были ранее судимы, но судимости погашены. А дальше просто аргумент на аргумент. Знакомая девушка-волонтер, второй год снабжающая не скажу кого не скажу чем на передовой, отписалась мне, что к тем «торнадовцам», с которыми они сталкивались лично и которым помогали, вопросов нет. А в октябре 2014-го бойцы «Харьков-1» и «Слобожанщины» в то же время ничего хорошего не могли вспомнить о «Шахтерске», из которого вырос «Торнадо». Разве что мародерство можно считать чем-то хорошим.

Видимо, речь в этих двух случаях шла о разных людях. И такие они и есть в любом формировании – разные. Но для формулирования четкого, яркого месседжа такие колебания не годятся. Похоже на то, что таким образом происходит дискредитация всей армии в целом, расчет на то, что большинство содрогнется и отвернется с мыслью: «Все одинаковые». Следите за руками: не исключено, что в ближайшее время эта ветвь медиапровокаций сольется с другим, пока самостоятельным медиаявлением – кампанией против насилия в семьях бойцов АТО. Из этой же серии – комбинации в духе «хочу того, не знаю чего»: обвинения журналистов в необъективном освещении процесса - и тут же размышления о том, как привлечь к делу больше внимания. Есть еще соцсети, в принципе, но и они не такие – там людям видео не нравится, истерят.

И адвокат, и Семенченко уцепились в качестве аргумента за шоковую реакцию фейсбук-сообщества на видео с закрытого заседания. Вот, мол, лица вам не такие, поначалу кто пошел страну защищать, тот и пошел. Но извините – вопрос не в лицах. Вопрос в тоне, риторике, которую не спутаешь ни с чем. Таких персонажей на харьковской Салтовке в годы моего детства было не то чтобы сплошняком, но попадались. Не уверена, что после полугода в тюрьме не стала бы себя вести примерно так же. Хотя, скорее всего таки нет. Потому что разнообразие лиц, тонов и риторик показывает, что тюрьма, как и армия, как и алкоголь, ничего не меняет в человеке. Она обостряет то, что есть. Лица на том видео и сегодня под зданием суда совсем не похожи на то, что тюрьма якобы «сделала» с Олегом Сенцовым, Михаилом Ходорковским, Мустафой Джемилевым, Андреем Билецким, Юрием Луценко. Тимошенко в этом список добавлять не хочется, но в конце концов и в ней мало что изменилось кардинально и в худшую сторону. И те, кто пришел в армию, бросив IT, а не бензозаправку, как ни крути, отличаются. Так что вопрос, наверно, больше о том, кто откуда именно взял старт.

Дело «Торнадо» - как история с Савченко и пленными. Посыл таков, что реагировать на него по-другому – кощунство и преступление. Не реагировать – непозволительный нынче пофигизм. Таким образом в Харькове еще в мирное время любили прикрываться в сомнительных инфраструктурных проектах людьми с инвалидностью, пенсионерами, ветеранами и афганцами. Гибридный мир превратился в гибридную войну не только на Донбассе. Не имея возможности ударить напрямую, будут выбивать почву из-под ног другим способом: кошмаря, лишая того, что делает нас счастливыми и позволяет чувствовать себя людьми. Чтобы в итоге все смешалось в мировоззренческую кашу с абсолютным непониманием того, куда двигаться и что ценно. А выход для начала один, наверное. Говоря, что жизнь темна, жестока и безнадежна, всегда стоит добавлять: «моя». «Моя жизнь темна, жестока и безнадежна». И не подписываться за всех.

Подпишитесь на наш канал в Telegram и получайте подброку только важных новостей!