Русские выбрали Олега Сенцова на роль сакральной жертвы и, похоже, своей цели добьются. Олег умирает.
Кажется, это конец. В подобное развитие событий верить не хотелось до последнего, особенно после сообщений трехнедельной давности, оказавшихся плодом неправильной трактовки слов сестры западными источниками. Но сейчас жизнь украинского узника Кремля Олега Сенцова в самом деле повисла на волоске. Имена людей, которые волосок этот могут оборвать, известны всем. Неизвестно другое: есть ли вообще те, кто способен улучшить, а не усугубить положение?
Письмо матери режиссера с просьбой помилования, адресованное лично Путину – именно то, к чему все должно было прийти по изначальному кремлевскому плану. И политики здесь значительно больше, чем может показаться. Не сомневайтесь, в пропагандистских российских телешоу вот-вот начнут пинать украинскую власть (если уже не начали). Мол, смотрите, мать вынуждена была сделать то, что вообще-то считается долгом Порошенко и свиты. Огорчает в данном случае неизбежность «подания челобитной»: нас и так упорно пытались раз за разом поставить на колени пред лицом власти соседа-агрессора, а теперь сделали это в особо циничной форме.
Письмо самого Олега, которое его двоюродная сестра Наталья Каплан получила от его адвоката – не менее тревожный звонок. Узник еще не перестал бороться с окружающим его произволом, но на словах к этому уже близок. Он все еще говорит об освобождении всех без исключения украинских политзаключенных из российских тюрем как о единственном условии прекращения голодовки. Но уже практически не встает на ноги, осознавая невыполнимость своего ультиматума. Он пишет сестре о близком конце и просит не писать о возможном скором освобождении. Хотя надежда, как известно, умирает последней.
О типичном «человеколюбии» образца РФ лучше всего говорит незамеченный многими факт – в больнице Лабытнанги для рядовых граждан над Сенцовым издевались еще сильнее и изощреннее, нежели в лазарете колонии. Это выяснилось, когда Людмила Денисова потребовала транспортировать Олега на самолете куда-нибудь поближе к цивилизации, поскольку речь идет уже о спасении жизни, а не о банальной поправке здоровья. Представьте себе, «доктора при погонах» в «Белом медведе» могут быть гуманнее коллег, ограничившихся в свое время лишь клятвой Гиппократа (хотя стоит ли вообще говорить здесь о гуманности?).
Реальное состояние узника – тайна за семью печатями. Но есть подозрение, что даже в адекватных условиях больничка в городишке с населением тысяч в двадцать на Полярном Урале смогла бы выходить столь непростого пациента.
Фотографии заключенного, которые украинский омбудсмен получила от Татьяны Москальковой, выглядят как минимум сомнительно. Ведь многих даже тайм-код не способен убедить в том, что снимки были сделаны 9 августа, а не гораздо раньше. Дата на фото явно была отфотошоплена
Если на какую-то ощутимую помощь и стоит рассчитывать, то явно не из-за границы. Очевидно повторение судьбы Бобби Сэндса: пока историю не разнесли по всему миру влиятельные источники, бороться за тебя будет разве что ближний круг. Вон Эммануэль Макрон, к примеру, на днях призвал Путина освободить голодающего Сенцова, но сделал это скорее из желания «подержаться за бревно на субботнике». Где были мысли президента Франции месяца полтора назад, когда он раздумал бойкотировать проходивший в РФ чемпионат мира по футболу? Уж про Олега он явно не думал. Да, французы стали чемпионами, такое случается нечасто. Но где же последовательность, из-за которой Макрона избиратели в свое время предпочли другим кандидатам в президенты?
Неуместнее таких вот попыток прибиться к толпе протестующих и просящих может быть лишь клоунада в исполнении нардепа Алексея Гончаренко. Кому-то даже могло показаться, что сынок бывшего одесского градоначальника Костусева задумал хитрый план побега, соскучившись по протокольным рожам вроде Азарова и Олейника. Но куда ему бежать-то от депутатского мандата и сопутствующей неприкосновенности? Это все не более чем дешевый пиар, и не стоит приплетать недавнее «похищение» как аргументацию наличия интереса к персоне Гончаренко в Кремле. Как сказал бы Лец, некоторые пьесы настолько слабы, что даже провалиться не могут как следует.
Вот на Банковой и Грушевского пока хранят неловкое молчание. Не ввиду равнодушия к судьбе человека, которого государство-агрессор решило сделать Василием Стусом наших дней. А потому, что готового алгоритма решения проблемы как не было, так и нет. Искать его, возможно, уже поздно – если все пессимистичные сведения окажутся правдой, то счет действительно пошел на недели, если не на дни. И хозяином положения в данной ситуации, увы, остается Путин, который почти со стопроцентной вероятностью Сенцова не помилует, даже если обратить к нему всем миром.
Замученный в советских еще лагерях при молчаливом содействии «адвоката», а ныне – олигарха и кума Путина - Виктора Медведчука - поэт упомянут не зря: в период обострения тоталитарный кремлевский режим всегда испытывает потребность в сакральных жертвах. И желательно из числа интеллигенции, не испытывающей теплых чувств к захватнической политике Москвы. Так что Олегу не повезло вдвойне.
И кто знает, повезет ли ему в итоге.
Виталий Могилевский, Без Табу