В начале августа из русской тюрьмы был вырвался украинец Александр Костенко. Его освобождение лично курировал президент Порошенко, он же договорился об комнате в общежитии для недавнего узника. Однако в этой истории не все так просто. И она точно далека до счастливого финала.
Бороться за освобождение томящихся в российских тюрьмах украинских невольников – дело святое и обязательное для любого адекватного представителя украинской власти. И касается это не только президента вместе с окружением. Однако конец таких историй не всегда бывает счастливым. Иногда все вообще повисает в воздухе без надежды на скорую развязку из-за неопределенных моментов и белых пятен в биографии спасенного.
Выход на свободу и возвращение в Украину Александра Костенко поначалу должен был стать настолько торжественным событием, насколько это вообще было сейчас возможно. Петр Порошенко лично созвонился с ним, после чего назвал большим молодцом. Омбудсмен Людмила Денисова и вовсе сияла от счастья так, будто освобождение было ее личной заслугой. Но внезапно план переиграли на ходу: бывшего крымского милиционера в аэропорту не встречали толпы неравнодушных граждан, а представители СМИ до сих пор не дождались его комментариев. В чем же дело?
А в том, что уголовное дело, заведенное в Украине на Костенко еще четыре года назад, до сих пор не получило хоть какого-нибудь логического завершения. Обвинения в незаконном хранении оружия по статье 263 УК кому-то могут даже показаться бестолковым поводом для преследования – прецедент оружейника-реконструктора Дениса Дубровского уже наглядно продемонстрировал несовершенство законодательства в данной сфере. Но преследуемый коррумпированными силовиками реконструктор – это одно, а человек, подозреваемый в работе на российские спецслужбы во время Евромайдана (и не только) – совсем другое.
В отличие от своего соратника Станислава Краснова, Александр до попадания в Кирово-Чепецкую колонию усиленно избегал пересечений с украинскими правоохранителями. Не являлся на судебные заседания, оборвал все очевидные контакты с внешним миром кроме отца (да и тот в какой-то момент связь с сыном потерял). Один лишь этот факт, по идее, должен спровоцировать разумные сомнения. А потом вдруг возник в Крыму, получил паспорт гражданина РФ и почти сразу же попал под суд по обвинению в нападении на бойца «Беркута» в разгар революционных событий в Киеве.
Попытки разобраться в событиях тех дней и недель по сей день напоминают перебрасывание горячей картофелины из одних рук в другие. Бойцы батальона «Азов-Крым», которым Александр Костенко активно помогал до ноября 2014 года, утверждают, что их собрат никуда не сбегал. Точнее, не сбегал от украинского правосудия, так как был похищен спецслужбами РФ и вывезен в русский Брянск, откуда уже сумел улизнуть в оккупированный Крым. Представители ФСБ и ГРУ в ответ лишь удивленно вытаращивают глаза и правдоподобно (по их мнению, разумеется) заявляют, что о существовании Костенко до последнего времени знать не знали.
Еще одна странная деталь – скромный срок тюремного заключения. После максимально жестких приговоров другим узникам это начинает вызывать подозрения: то ли пленник изначально был не настолько ценным, чтобы требовать за него нечто внушительное, то ли планы на него изначально были другими. Он преспокойно вышел на свободу, пересек границу и даже в Крыму мог бы наверняка оказаться. Версия о том, что возвращению Александра на полуостров воспрепятствовали вышеупомянутые негодяи с Лубянки, звучит сомнительно, пускай Денисова и подхватила ее практически мгновенно.
Президент Порошенко приветствует украинца Костенко на воле, а затем внезпно охладевает к теме
Забавно, что даже в пропрезидентской тусовке единого мнения о Костенко нет. Ирина Геращенко, к примеру, встретила его освобождение с восторгом и пообещала, что власть в дальнейшем будет бороться за освобождение всех политзаключенных. В ответ из ниоткуда возникает одиозный блогер Мирослав Олешко со словами «Костенко – предатель Украины, и спецслужбы из него всю душу вытрясти должны». Спецслужбы, кстати, ожидаемо молчат: после провала с Красновым Грицак и его подчиненные без отмашки с Банковой предпочитают не то что не делиться своим мнением, а не иметь его вовсе. Тем более, что можно поручить озвучить свою позицию инфантильному юноше, который считает себя важной персоной, а с лета 2018-го – даже военным блогером.
Это может прозвучать странно, но в данный момент неважно, бросал ли кто-то камень в беркутовцев в КГГА в феврале 2014 или нет. Важна последовательность действий государственных структур. Пример Надежды Савченко показал, что человек может быть и героем, и карикатурным злодеем, но не одновременно. Чтобы построить толковое обвинение на одном лишь российском паспорте, некоторые законы нужно не просто редактировать, а переписывать под ноль – вряд ли восьмой созыв парламента возьмется за это до выборов. Впрочем, тот же Станислав Краснов даже после истории с закладкой тайника со взрывчаткой нынче наслаждается жизнью на свободе, а ведь доказательная база там поначалу казалась не то, что внушительной, а железной.
Ясно одно: темных мест здесь слишком много даже как для стереотипной шпионской интрижки. Ближайшие несколько месяцев в идеале должны расставить по местам героев и злодеев, но многое зависит от поведения и намерений самого Костенко. У населения желание бездумно творить себе кумиров из числа вчерашних мучеников вроде и отходит на второй план, но лица с правом принятия важных решений в подобных случаях все еще усиленно наступают на старые грабли.
Как бы то ни было, горькая правда здесь будет гораздо лучше, чем политически оправданная ложь или просто недосказанность. Может ведь получится и так, что все обвинения в итоге окажутся не более чем переливанием из пустого в порожнее, как уже случалось ранее.
Виталий Могилевский, Без Табу