Британская политкорректность глазами эмигранта. Обратная сторона медали

Перегибы мультикультурности выходят боком / Getty Images

Постоянный автор Без Табу Эрик Алдис рассказывает, как в Великобритании работает «позитивная дискриминация», а также – к чему это может привести.

Так получилось, что лет 7 тому назад замысловатая кривая “британской мечты” завела автора этих строк на биржу труда. Экономические пертурбации, охватившие страну в результате печально известного финансового кризиса и последовавшей за ним рецессии, бесцеремонно катапультировали меня с насиженного рабочего места в увлекательный мир объявлений о вакансиях, файлов “резюме.doc”, и обивания порогов. Одним из таких порогов оказался местный офис Working Links – конторы-посредника между отчаявшимися продаться в зарплатное рабство гражданами и потенциальными рабовладельцами нанимателями.

Working Links помощь оказывала весьма действенную, не в последнюю очередь благодаря своему участию в государственных программах по уменьшению безработицы и соответствующим финансовым поощрениям, но под крыло брала не каждого – существовали критерии.

«Сожалею, но наши услуги предоставляются в основном тем, кто не может трудоустроиться уже достаточно длительное время, – развела руками собеседовавшая меня сотрудница, – Шесть месяцев и более. Вне очереди помогаем только бывшим заключенным и людям, недавно излечившимся от наркотической зависимости». Понимающе пожав плечами, я поблагодарил за потраченное время и направился, было, к выходу, как меня окликнули: «Подождите, я совсем забыла! Английский же не ваш родной язык, так ведь?»

При всей своей любви к английскому, назвать его родным языком никак не получалось, и именно это обстоятельство дало мне возможность экспрессом промчаться по маршруту, прохождение которого могло бы занять лишних полгода, будь я чистокровным британцем.

Так мой лексикон обогатился режущим слух словосочетанием “позитивная дискриминация”

Не стремясь быть святее Папы Римского и делать вид, что не в состоянии принять этот благосклонный и неожиданный подарок судьбы (учитывая мое тогдашнее финансовое положение, такой подарок мне был просто необходим), я, тем не менее, не мог отделаться от ощущения, что вышеописанный термин так же абсурден, как и «гуманное четвертование». Выходит, что линия поведения государства не до конца справедлива по отношению к тем, чьи предки жили на этих землях уже не одно столетие.

Будучи обеими руками за модель сосуществования, в которой солнце одинаково греет всех и каждого “независимо от”, я не был уверен насчет того, сможет ли общество, заочно приписывая одним статус “угнетателей”, а другим - “жертв”, априори имеющих право на компенсацию лишь по факту принадлежности к той или иной социальной группе, достичь столь желанных равноправия и взаимопонимания.

Наблюдая за попытками современного британского общества избавиться от пережитков кастового сознания, не раз ловил себя на мысли о том, что попытки эти рискуют увенчаться не состоянием благостного равновесия, а банальной переменой каст местами. Будучи сам иммигрантом, я не считал, что специфика среды, в которой я родился и вырос, должна была служить поводом для особого ко мне отношения, неважно со знаком минус или со знаком плюс. К тому факту, что жизненный уклад в принявшей меня стране мог в той или иной степени отличаться от привычного доселе порядка вещей, я готов был относиться с должным уважением, а потому во всеуслышание трубить о своей “таковости” не находил этичным. Тем более, что к выкорчевыванию из себя моего культурного кода никто и не побуждал.

Безусловно, существует недалекое меньшинство, гордо причисляющее себя к “расово верным представителям титульной нации”, которое любой приток свежей крови воспринимает в штыки. Удивляться нечему, борцов за “чистоту племени” в избытке хватало во все времена. Но взятие данного печального обстоятельства за основу для подправки термина “равноправие”, при которой права коренного населения, де-факто, рискуют получением более низкого приоритета по сравнению с правами приезжих, чревато.

Как и среди “хозяев” всегда будут такие, что не упустят возможности, демонстративно морщась, громко хлопнуть дверью перед носом у “чужака”, так и среди “гостей”, вне всякого сомнения, найдутся те, кто, почувствовав собственную исключительность, захотят “положить ноги на стол”.

Стремление власть предержащих всеми силами способствовать адаптации мигрантов к новым условиям жизни можно только приветствовать, однако, не мешало бы подумать и о том, чтобы не впасть в крайность, невольно навязав некоторым из своих сограждан чувство собственной второсортности.

Статья британской Daily Mail (оригинал тут) с длинным заголовком “Безрассудство! Почему сирийских беженцев забросили в глушь шотландского острова, отличающегося высоким уровнем бедности и безработицы, дав им привилегии, недоступные для многих местных жителей?” затрагивает именно эту проблему. Вот несколько цитат:

Распробовав блюдо под названием “британская политкорректность”, те из “гостей”, что особой моральной чистоплотностью не отличались, резво смекнули, что ситуация для безболезненного переключения в режим “мне все должны” более чем благоприятная. Мантра “если меня уволите (не пустите в ваше заведение, заберете в участок, нужное вставить, ненужное зачеркнуть), то вы – расист, и я вас по судам затаскаю” стала для них в борьбе за место под солнцем одновременно и щитом, и мечом. Допущение мысли о том, что иммигрант тоже может быть никудышным работником, нетрезвым хамлом или банально нарушать закон, равно как и робкий намек на возможный недостаток желания некоторых иммигрантов интегрироваться в британский социум, могли, по всей видимости, исходить лишь от какого-нибудь бесноватого фашиста, в которого непременно вселился сам Гитлер.

Пока левые популисты, желая попрактиковаться в изгнании духа фюрера, увлеченно бегали с вилами и факелами за теми, кто посмел заикнуться про равные правила игры для всех, медаль политкорректности то и дело поворачивалась обратной стороной, в рельефе которой отчетливо прорисовывались недвусмысленные указания на перегибы.

Одним из таких указаний стал рочдейлский скандал

Казалось бы, живя в обществе, давно озвучившем свою четкую и непримиримую позицию по отношению к преступлениям сексуального характера, представить, что на улицах вашего города может орудовать организованная банда, которая, сочетая приемы психологического и физического насилия, методично использует несовершеннолетних девочек в качестве секс-рабынь, а полиция и социальные службы только и делают что прячут голову в песок, невозможно. Факт остается фактом - именно это и происходило на протяжении нескольких лет в Рочдейле, пригороде Манчестера.

Скандал в Рочдейле заставил говорить о расизме наоборот / Getty Images

Набраться смелости и поделиться пережитым – шаг сам по себе не из легких, особенно если речь идет о подростках с присущей их возрасту уязвимостью психики, постоянно подвергавшихся давлению и обработке как “кнутом” в виде угроз, так и “пряником” в виде денег, алкоголя и наркотиков. Но, переступив наконец через себя, и обратившись за помощью к людям, поставленным “служить и защищать”, меньше всего ждешь отповеди в стиле “вы, наверное, сами выбрали такой стиль жизни”.

Столь холодно-недоброжелательная реакция местных чиновников и служителей закона объяснялась шокирующе просто – они как огня опасались обвинений в расовой дискриминации. Ведь те, на кого указывали жертвы насилия, были все как один азиатского происхождения.

Горькая ирония заключалась в том, что однозначно вычеркивать слово “расизм” из этой истории быть может и не следовало. Подвергавшиеся сексуальной эксплуатации девочки были белыми, что и вправду наталкивало на вопрос о том, по какому еще, кроме пола и возраста, признаку, велся отбор потенциальных жертв. Но, столкнувшись с возможным проявлением расизма, рискующим пошатнуть устоявшиеся рамки, политкорректность, исправно функционируя в одном направлении, буксовала и глохла при малейшей попытке придать ей вектор, отличный от общепринятого.

Когда рочдейлская банда в конце концов предстала перед судом, ее лидер, двойной гражданин Великобритании и Пакистана, 59-тилетний Шабир Ахмед, на одном из заседаний заявил, что девочки были “проститутками”, добровольно оказывавшими платные сексуальные услуги, а сам судебный процесс являлся ничем иным, как порождением “лжи белого человека”, назвав при этом судью “расистским ублюдком”, цель которого – “опорочить добропорядочных мусульман”.

Боясь ненароком кого-нибудь опорочить, среднестатистический коренной британец вряд ли осмелится открыто досадовать на политику современного мультикультурализма. Но было бы ошибкой думать, что недовольство текущим воплощением этой, замечательной по сути, идеи – удел исключительно махровых расистов и ксенофобов. Однако, именно последние, чувствуя конъюнктуру, рады стараться, услужливо предлагая на замену лозунгам левого популизма лозунги популизма правого.

Что как раз тот самый хрен, по сравнению с которым редька может показаться деликатесом.

Эрик Алдис, специально для Без Табу

Подпишитесь на наш канал в Telegram и получайте подброку только важных новостей!