2 апреля отмечается день единения народов России и Беларуси. Без Табу задается вопросом - существует ли это единение в природе, а также наглядно объясняет, почему это самый бестолковый российский праздник.
Если изучать страницы постсоветской истории чуть подробнее, чем обычно, можно удостовериться в том, что Борис Ельцин был не таким уж глупым и бестолковым политиком, как принято считать ныне. Конечно, потомки будут помнить прежде всего богатырский сон в самолете на пути в Ирландию да хмельные танцы во время проводов солдат ГСВГ из Берлина. Но временами то ли самого уральского уроженца, то ли кого-то из его окружения посещали воистину судьбоносные мысли. Их воплощение в жизнь не всегда получалось идеальным, но след в истории все же оставляло.
В начале 1996 года, накануне президентских выборов, рейтинг Бориса Ельцина обвалился до исторического минимума. Тогда еще не было принято играться с социологическими данными без особых раздумий, поэтому стоит поверить в то, что лишь 20-25 процентов поддерживали президента России и его начинания. В число остальных стабильно входили консерваторы, которые никак не могли простить Ельцину развала СССР. Не все ведь понимали: что с ним, что без него Союз на крейсерской скорости летел к пропасти, да и вообще забрасывать помидорами скорее стоило бы одного обладателя Нобелевской премии мира. Но так или иначе нужен был ход, который позволит переманить на свою сторону часть представителей биологического вида homo soveticus vulgaris, откусив таким образом часть электората коммунистов.
Создание некоего государственного образования совместно с соседней Беларусью на роль «финта ушами» подходило великолепно. Президенту ведь помимо прочего вменяли в вину то, что во время легендарной трехсторонней встречи в Беловежской пуще в декабре 1991-го он не смог добиться своего с позиции силы. Не смог, понимаете ли, надавить на бывшего партийного идеолога Кравчука и бывшего научного работника Шушкевича – действительно, кто они по сравнению с бывшим первым секретарем Московского горкома КПСС? А тут белорусы фактически сами запросились «в брак», поскольку одного лишь участия в СНГ Александру Лукашенко было мало. Когда пусто в карманах и закромах, можно пойти на что угодно, пускай и в разумных пределах…
К счастью или к сожалению, но проект пришлось на некоторое время отложить в долгий ящик. Благодаря внезапной поддержке со стороны «Семибанкирщины» и временному умиротворению в мятежной Чечне Борису Ельцину бороться за застрявшую ментально где-то между “застоем” и “перестройкой” часть электората не понадобилось. С Лукашенко в начале апреля обнялись, пожали руки и клятвенно пообещали вернуться к этому вопросу после выборов. А дальше, как известно, был инфаркт, победа во втором туре и операция на сердце, после которых Борис Николаевич на некоторое время из строя выбыл.
Весной 1997 года к вопросу союзного государства все же пришлось вернуться. Никакого практического значения эта возня уже не имела. Выборы прошли, на третий срок Ельцин права избираться не имел (позже окажется, что он и второй до конца не досидит в кремлевском кабинете), а его преемник на взаимодействие с Беларусью мог иметь противоположные взгляды. Приличия ради все запланированные протоколы и прочие бумажки подписали в торжественной обстановке – не нарушать же данное год назад слово, правда? А 2 апреля с тех пор отмечают день единения народов Беларуси и России.
Беда в том, что и сам праздник, и подписанные некогда документы по сути являются фикцией. У союзного государства должны быть общие флаг, гимн, герб, валюта и прочие привычные уже атрибуты суверенитета – но ничего этого нет и в помине. В международных организациях Москва и Минск тоже представляют себя по отдельности, а не в качестве своеобразных сиамских близнецов. Да и в остальном ничто вроде бы не свидетельствует о том, что два государственных образования существуют как одно. Де-юре, мыльный пузырь даже не лопнул, поскольку никто не сумел его надуть.
Однако же, де-факто, Беларусь ни от кого не зависит так, как от восточного соседа.
Во-первых, рынки сбыта практически всей местной продукции даже сейчас завязаны на желания и возможностях российского потребителя. Можно, конечно, попробовать переориентироваться на Польшу с Украиной. Однако и времени на это нужно немало, и стандарты там будут уже другие, куда более высокие.
Во-вторых, Россия держит сателлита в энергетической зависимости. Сколько бы Лукашенко ни огрызался, сколько бы ни отказывался платить по ранее выставленным счетам, но рано или поздно ему снова придется продавать душу кремлевскому дьяволу.
В-третьих, с точки зрения культурно-языковых вопросов государство со столицей в Минске имеет куда большее право считаться российской провинцией, чем, допустим, Чечня или Тыва. Об этом, впрочем, уже было сказано столько, что желания повторяться нет.
И получается в итоге все словно в старой доброй сказке про журавля и цаплю. Желаемого Ельциным и его белорусским коллегой «официального брака» на практике так и не вышло – штамп в паспорте есть, но при этом ни общего жилья, ни колец на пальцах, ни прочих признаков счастливой семьи. При этом одним крайне тяжело выживать без чужих энергоносителей, а другим – без экспортных вариантов санкционных западных товаров. Вместе невозможно и врозь никак, ни дать, ни взять. И так уже ровно двадцать один год.
День единения, говорите? Ну-ну.
Виталий Могилевский, Без Табу
Текст впервые был опубликован на Без Табу 2 апреля 2017 года.