Киевский Innovation Forum, как все мероприятия, направленные на реанимацию научной отрасли, одновременно пытался создать ученым условия для работы в Украине – и сделать все, чтобы они уехали.
Выставка инноваций в полной мере отражала нашу жизнь – там можно было увидеть вперемешку военные разработки и, например, описания биокерамических имплантантов (практически фильм «Росомаха», кость прорастает в керамические трещины, можно встроить полчерепа, все такое) и электросваривания живых тканей (бескровные операции от института Патона).
Причем довольно часто, грубо говоря, те, кто разрабатывает оружие, и те, кто изобретает новые подходы в лечении и протезировании тех, кого из этого оружия убивают – чуть ли не одна организация. В мире все попытки отвлечь ученых от войны, переключив внимание на медицину и космос, пока ничем особым не увенчались. Медицина и космос – это слишком стратегично, не выгодно прямо сейчас, а потому непонятно. А как окупится военная разработка, заказчику понятно всегда – еще больше оружия, плюс контрабанда и мародерство, торговля людьми, наркотрафик… И сразу на кафедре ясно, кто «центровой», а кто на дотациях.
На мероприятиях подобного рода зрителей обычно не очень много. Наверно, массовость и не нужна – достаточно, чтобы изобретатели, заказчики и спонсоры нашли друг друга. Но все равно жаль, что не удалось увидеть какой-нибудь экскурсии из технического вуза или старших классов школы – будем считать, что она была в остальные два дня и я ее просто не застала.
По части взаимного доверия, или нюансов организации процесса, или еще не знаю чего были проблемы. Коммуникатор из меня не очень, но я точно помню, что в последнее время на публичных мероприятиях, где возникала необходимость синхронного перевода, наушники выдавали, просто записав на листке твою фамилию и номер выданного набора, а не требуя оставить в залог документ. Понятно, что ни паспорт, ни журналистское удостоверение я оставлять не стала – недоверие на недоверие, в конце концов. Благо из иностранцев в основном выступали поляки, так что я на переводе не настаивала.
Польский опыт внедрения инноваций держится на еще одном факторе, для нас пока диковинном – кредитных программах. При этом можно неплохо подстраховаться, чтобы разработка таки дотянула с этапа исследований до этапа первого выпуска в производство, а не пала смертью храбрых от недофинансирования. Но при этом кредиторам нужно четко обосновывать пошаговый план, целесообразность, окупаемость, как в случае с любым бизнес-проектом. И если посмотреть на украинские «точки сборки» научной мысли, то уже сейчас можно прикинуть, кто к такой форме взаимодействия готов, а кто вымрет, как динозавр.
Есть, конечно, нюансы. Не все фантазии ученых могут быть воплощены в наших производственных условиях – просто не хватит материально-технической базы. С другой стороны, ориентироваться только на запросы реального производства тоже нельзя – оттуда могут подсказать направление, но в основном на заводе никому даже в голову не пришло бы попросить сделать то, что в итоге по своей инициативе придумали в лаборатории. Точно так же на заводе сложно объяснить, зачем нужны теоретики, зачем расширять поле, на котором когда-нибудь станут возможны новые разработки.
По участию в инновационных программах от Евросоюза в прошлом году мы были в пятерке вместе с прибалтийскими странами и Россией. Причем Эстония участвовала в 488 проектах, Россия – в 347, Украина – в 159. Сколько той Эстонии, казалось бы. Это к вопросу о великодержавном обострении кое у кого. Сейчас киевский Политех, судя по презентации, активно такие грантовые программы осваивает. И это давняя история, происходящая со многими вузами. Стажировки за границей, финансирование проектов в Украине. А потом, постепенно, по одному – туда, где даже не денег больше, а просто кому-то важно то, что ты делаешь.
Стенды на выставке местами были довольно печальны – блоки выдержек из мануала, отпечатанные на плотной клеенке, информативно, но не зрелищно. С культурой оформления выставочных стендов у нас пока вообще не очень, во всех отраслях. В соседнем зале на выставке промышленного оборудования турки хотя бы редукторы в розовый и бирюзовый раскрасили.
Вспомнился харьковский проект – «сумасшедшие ученые», ребята, которые уже несколько лет делают шоу с физическими и химическими спецэффектами на разных массовых мероприятиях. Дети «среднего школьного возраста» в восторге обычно. Хотя, понятное дело, не вся наука зрелищна, но всегда можно выжать по максимуму.
На выставке же среди инноваций в действии был представлен разве что вот этот экземпляр.
Разработчик, киевлянин Евгений Третьяк ищет поддержки, чтобы запустить в массовое производство дистанционно управляемую платформу, на которую можно устанавливать и оружие, и оборудование для наблюдения. На Донбассе уже испытывали, остались довольны. Другие знакомые бойцы, которым переслала это видео, сказали, что «выглядит красиво, но в армии такого нет». А хотелось бы. А пойманный в лифте здания парламентских комитетов Дмитрий Тымчук признался, что «Укроборонпром» формирует заказ в том числе и по заявкам с фронта. Вот бы все эти люди друг друга услышали.
После выставки в реальность вернуло заседание антикоррупционного парламентского комитета, на котором по идее должны были склонять «Укроборонпром» по поводу неясной природы закупок. Но выяснилось, что Сергей Пашинский, который в октябре подал в отставку с поста главы наблюдательного совета этой организации, на полчаса раньше собрал другой комитет – национальной безопасности, девятью этажами выше.
И первуй комитет пошел в гости ко второму. Места там было вдвое меньше, участников – вдвое больше, журналистов – столько же. Пришлось посидеть друг у друга на головах и конечностях, чтобы узнать, что полноценная проверка организации хотя и пройдет, но по-хорошему невозможна из-за определенного уровня секретности.
Глава антикоркомитета Егор Соболев отметил, что довольно странно в наше время высоких технологий бояться, что через экономические выкладки враг узнает о подробностях нашей боевой мощи – он это узнает и по-другому, если надо будет.
Тем более, неизвестно еще, что пугает военных чиновников больше – рассекречивание обороноспособности или риск разоблачения какого-нибудь дерибана. А одно другим прикрывать очень удобно.
Тем более, что Сергей Пашинский в конце этого открытого заседания как минимум под пять телекамер зачем-то сказал, что Россия опережает нас в сфере военных разработок лет на десять. Это, конечно, было сказано в контексте необходимости привлечения иностранных инвестиций, но все-таки не дает покоя вопрос – это он так вбросил или проговорился?